я думаю, что написать про ростов? что писать, если я ничего не понял? и я уже сотый раз открываю эту страницу, втыкаю в пустое поле и снова закрываю закладку.
про то, как арарат собирается 6 часов, приходит в галстуке, а через полчаса остается в футболке лериного отца, активирует кошку, кормит меня пельменями и уступает кресло-качалку? или про задумчивую леру, которая слушает всех, со всеми общается, но остается в себе, в своих мыслях и книгах? про лерину хорошую маму и веселого папу, про ее сестру, которая полчаса выясняет отношения с мужиками, пока я пью чай, удивляется скорости моего собирания и рассказывает, что в уггах можно пойти в приличное общество, а я страюсь не заржать?
про то, как мы ходили по скучным гостям, прикидывались интеллигентами, хотя до этого ржали как суки и пытались доебаться до ментов, котов и подворотен? как мы отыгрываем гопоту рядом с джипом и переодеваемся на улице, тыкая пальцами в женщин, одетых "дорохо и бохато"?
вес это фигня. эти улицы-люди-дома - как весгда, много и красиво. как всегда, почти нет фоток, а что есть - все не о том.
не о том, как я сбегала от военного охрнника пьяная ночью, как мы залипали на вывеску, говорили, что леша похож на летова и пели руки вверх в такси. я рисовала на стклах, а леха грозил нам кулаками, как мы ночевали на студии звукозаписи пьяные до невменяемости, слушали еще более невменяемую хуйню, как искали куртку и мобилу, как пытались перелезть через забор, как лера говорила, пытаясь показать на меня пальцем "вот эту женщину я люблю, если счастлива она - счастлива и я", а я делала ей чай и застегивала сапоги, как она выгнала леху с его же дивана, а мы загадили ему вконтач, как диван ужасающе пах гандонами и лера порывалась в него наблевать, что бы на него сел какой-нить шансонье в белом костюме "своими чреслами", как долго мы искали принтер с интернетом, как проходящий гопник хотел подарить цветы, как джеса писала 6 раз на церковь, как ара задумчиво смотрел в окно и изрекал: " а травматичность-то растет", как мы покупали лаваш и пиджак, как в половину первого нового года я обсуждала амариллисы и плакала, как спала под пледом, как мне рассказали. что сплю с поднятыми ногами, что такое пищевой шкаф и локальный аналог. как рассказать про концерт, где звукарь отстроил волшебный звук в ужасающем помещении, как красив виолончелист 417.3, как парень в клубе отгонял всех от своей пиццы "идите отсюда на хуй, я с ДАМАМИ!", как все стреляли сигареты именно у нас, потому что мы были единственные нормальные девочки на весь концерт, как вкусно в турецкой кондитерской и веганском кафе, как круто сдеана новогодняя подсветка и всякие прекрасные мелочи на улицах, будто едешь по светящемуся тоннелю, как в коридоре местного антикафе валяется пачка презервативов, а на вывеске адвокатской конторы написано олдскульно "рагнарок попячся!", какие там вывески, стритарт, какие там компьютеррные клубы, верблюды под надписью "С новым годом", бомжи на еврейском кладбище, голубь в кандибобере, как там вес неспешно, и как это безумно раздражало.

все это внешнее, хорошее, людское, но внешнее. я ехал туда, думал, что я наконец-то пойму, куда мне дальше, что делать, что в голове что-то прояснится. ничего не порояснилось. ничегошеньки. и опять произошло что-то такое, что невозможно понять, помесь треша, недосказанностей и разностей.
с лерой все не просто. москва в ней, наука в ней, она взрослеет и будет жить долго, такое чувство, что ей, по большому счету, не нужен никто и ничего, кроме возможности читать и писать свое. я временами не знаю что говорить, как говорить, о чем говорит. интонации прячутся и я не знаю, что делать, не знаю, как быть с местным типом общения - сплошной энергообмен без малейших примесей информации, максимум - пара оценок, которые всегда неоднозначны.
с лерой все не просто, эта фраза вертится и во время, и после, но я люблю ее, и он а любит меня, а я думаю о том как люди расходятся, о том, как мы наперекосяк взрослеем, и что очень неуютно со взрослыми, и как чужды проблемы и дела сверстников, как непонятны подростки. но как будто и не было года невиденья, мы ходим и молчим. потому что общаемся каждый день и по многу, нам не о чем рассказывать, мы смотрим по сторонам, едим, ходим в разные места. с нами почти ничего не случается, нас не рвет на части, но все как будто бы так и надо, и вот так бы жить. да, на меня многим не хватает внимания, но валера старалась, а я старался дышать и у меня через раз получалось. за пару часов до поезда я уже устаю от неинформативности, мне хочется рассказать о себе, мне хочется послушать в ответ рефлексивность с той стороны, признаюсь, что я вконец запутался, лера сходу накидывает миллион вариантов развития событий, я все отметаю, кажется, лера разочарована, кажется. я тоже собой немного, но вроде все хорошо, и вот мы уже джигурдим и схватываем налету. все непросто, но пусть будет так. и пусть она боится одного города, хотя постоянно об этом говорим, когда-нибудь он будет и его разорвет пополам от нас, какими бы мы не были. даже если мы не будем двумя стихиями, мы станем городскими волшебниками. сильными и жесткими.

я приезжаю на подъеме, мне хочется все делать, все изучать, все видеть, быть в миллионе мест. в голове - столько же идей. надолго ли?