Вот так каждый день общаюсь с кучей людей, улыбаюсь, говорю "хорошо, а ты как?", что-то слушаю, что-то рассказываю, потом к кому-то иду, и опять как дела, у меня тоже нормально, опять я улыбаюсь, киваю, отвечаю на смски, убеждаю кого-то в чем-то...
Вопрос - какого хера?
Какого хера у меня в жизни делают так много ненужных людей?
А сегодня было наоборот. Сегодня я делала вид, что не вижу и не слышу. Ты смотришь на меня, я ловлю твой взгляд, и мы дружно отводим глаза. Мы остаемся вдвоем, я молчу, а ты начинаешь нести какую–то чушь, делая большие паузы, и видимо, забывая на ходу, о чем ты говоришь. А я не слушаю тебя, только говорю «да» или улыбаюсь. Мы оба знаем, что говорим не об этом. И нам есть, что друг другу рассказать. И сейчас хором, но только не вслух, называем себя и друг друга дураками и просто ловим моменты совместного нахождения, забывая, что полагается делать в таких случаях. Лёгкие, смелые, прямые, независимые, уверенные, сильные – и что? Смешные. Смешные мы с тобой. Я не хотела, чтобы вышло так холодно. Наверное, ты не получил от меня сегодня того, что отдал. Признаю, я вела себя неискренне. Потому что я всё равно тебя боюсь. Даже такого.
А знаешь что? Ты, наверное, удивишься. Сегодня от тебя было светло и тепло. И это было не просто тепло, а тепло, предназначенное для меня. Ты – и светлый, представляешь? Мда, забавно.
И снова рельсы уходят в сторону, и неправильно всё пошло, понеслось, под откос, и смотреть шире - страшно, а не смотреть - уже нельзя. У Ж Е Н Е Л Ь З Я.
Интересно, а на губах остаются шрамы?
Не прощу себе. Не прощу.
А вот еще. Если мы не чувствуем боли, значит, мы... ?
Не поверю. Не поверю.
И дайте, постройте, наконец, нам такую стену, которая не разобьется. Мы будем дружно биться об нее головами, ой как дружно будем с разбегу, а еще мы будем знать, что это не разрушится, это уж точно не разрушится, это будет всегда и это устоит... Что это - предел... Что это - сильнее меня и его, сильнее нас двоих, сильнее нас всех...
А у свободы тоже есть предел. Заканчивается относительная свобода, и начинается абсолютная. А где-то кончается и она. Обрывается. Как вселенная. Интересно, что после неё? После свободы.
Есть опция "отдать". Работает исправно.
Опция "взять" отключена. Удалена. Восстановлению не подлежит.
Написанное дважды становится вдвойне понятнее (с). Ещё один.
слушай, я тебя не слишком достаю в последнее время?
06/14/2007 10:00 PM
Я
а то у меня чувство, что ты не знаешь как от меня отвязаться))
06/14/2007 10:01 PM
ОН
Нет. Я тебя люблю.
06/14/2007 10:01 PM
ОН
Просто торможу эпизодически
06/14/2007 10:01 PM
Я
если буд сильно надоедать, ты говори,я не обижусь))
06/14/2007 10:02 PM
Я
не любишь ты меня
06/14/2007 10:03 PM
ОН
Люблю.
06/14/2007 10:03 PM
ОН
правда.
06/14/2007 10:04 PM
Я
не верю
06/14/2007 10:04 PM
ОН
Почему*?
06/14/2007 10:04 PM
ОН
:'(
Что же мне с собой делать, как же мне себя открыть, разорвать, пропустить тебя. Ведь так хочется тебе поверить. Не могу.
А на самом деле я и не знаю, наверное, что такое любовь. Она была вычеркнута мной как мешающая жить зараза. Как ревность, как власть, как целеустремленность, вычеркнута, гордость, месть, как предрассудок, как человеческий порок, как зло. У меня были на это причины. Какие причины? Собственная слабость.
А теперь единственный человек, которого я заметила, который не похож на одинаковых людей, а похож на меня, но только сильнее и умнее, человек, разбивший немногие уцелевшие во мне стереотипы, перевернул во мне всё с ног на голову, говорит, что любит меня, а я ему не верю. Не реагирую, не понимаю просто, что это значит, как будто на незнакомом мне языке - "я тебя люблю"...
Ты – стена. Красивая, большая, крепкая стена, изрисованная абстрактными картинками и циничными текстами.
А я доверяю тебе.
А еще – я тебя боюсь. Я очень боюсь тебя. Ты – первый человек в моей жизни, который вызывает у меня необоснованный и неконтролируемый страх. Ужас. Панику.
Что ты делаешь? У меня три варианта: 1) ты отчаянно защищаешься, потому что не хочешь никого пускать в свою жизнь; 2) ты играешь со мной и наслаждаешься ощущением собственной неповторимости и силы; и 3) я ничерта не разбираюсь в людях и совершенно тебя не понимаю.
Я привыкла, что люди мне доверяют. С тобой невыносимо, мне нужен ты, а не твои проекции. Я не могу от тебя оторваться.
Я не буду доказывать свое превосходство, так как превосходить должен ты. И тебе это с легкостью удается. Не надо мне ничего доказывать. Я безоговорочно верю, что ты самый умный, самый красивый, самый талантливый, гениальный, скромный, смелый, какой там еще – не то чтобы верю, знаю. Потому что это так и есть.
Если бы это было иначе, я бы не подошла к тебе так близко.
Главное, чтобы ты меня услышал. Чтобы я смогла докричаться через стену до ТЕБЯ настоящего. Главное, чтобы всё пошло по правильному пути. Главное – не стать нам с тобой игрушками.
А может, я и не тяну на большее? Может, я просто кукла?
Прошлой ночью мне было очень плохо. Казалось, что внутри меня что-то разрывает и тянет в разные стороны. Мне не хотелось спать, я смотрела в потолок, вскакивала с кровати, ходила по комнате, подходила к окну, шла на кухню, потом обратно к себе, снова ложилась, смотрела в потолок, и опять вставала и ходила по комнате.
Я пыталась найти причину своего нервного состояния в событиях прошедшего дня, но нет, в событиях, когда-либо произошедших в моей или чьей-либо известной мне жизни – тоже нет. Я не могла объяснить, что я чувствую, не могла понять, откуда идет это ощущение – тяжелое, темное, давящее, угнетающее. Временами меня начинало трясти, мне хотелось что-то кричать, куда-то бежать, я ничего, ничего не понимала. Я понимала только, что то, что сейчас происходит, очень важно, и я это важное упускаю, безнадежно упускаю, потому что стою возле окна в своей комнате, дрожу и ничегошеньки не соображаю.
Заснула я около восьми утра.
Утром мама рассказала, что ночью в нашем подъезде на моем этаже был найден человек. Молодой мужчина. У него был проломлен череп, сломан нос, ребра, порвана щека. В одной из квартир этажом выше моего этого парня долго били, потом вынесли на улицу. Он еще был в сознании и заполз в подъезд, чтобы стукнуть в дверь на первом этаже. В мою дверь. Не дополз. В полвосьмого утра его нашел сосед, вызвал скорую. Парень был в коме.
В восемь утра он умер, не приходя в сознание и не успев доехать до больницы.
Слишком много света. Слишком тепло. Слишком ярко. Слишком просто.
В голове опять кишат, извиваются мысли, и их невозможно поймать в слова и выкинуть. Так нужно что-то написать, только это что-то никак не могу уловить.
Зарывшись глубоко внутрь себя, пытаюсь думать, пытаюсь перевести на русский язык, в текст, в речь. Пытаюсь разложить на факты, на события, на чувства. Не получается.
Что уж там говорить о причине и следствии, об анализе и альтернативах, их я вообще не вижу. Ежик в тумане – вот что. Вот такая я внутри у себя.
А в голове все время такой звук, как будто волчок в «Что? Где? Когда?». Вот уж действительно – что, где и когда…
День сменяет ночь. Ночь сменяет день. Солнце проходит по небу от начала до начала. А ночью вместо солнца светит луна. Во дворе играют дети, а по улице ездят машины. А еще автобусы, в них люди, много людей, едут на работу, с работы, в школу, из школы, в институт, из института, в гости, к родителям, к начальнику, в магазин, домой. День сменяет ночь. Соседи слушают музыку, смотрят телевизор, занимаются любовью, готовят обед, ругаются, поют. День, ночь. Тени могли бы изменять свои формы, размеры, двигаться, но их нет, и только пятно света от окна на серо–желтой стене становится больше, потом меньше, больше, меньше. Небо меняет свой цвет от бледно–голубого до темно–синего, иногда отливая оттенками желтого, розового, черного. А листья на неизвестном дереве возле окна шевелятся всегда одинаково. Люди спешат на работу, машины едут по улицам, соседи ругаются всегда одинаково. Большой горящий круг в небе – всегда одинаково. Стена, потолок, окно, кровать. Вот и все. А остальное – только слова. День. Ночь. Ночь...
– Я сегодня весь вечер зажигал с этой телкой, танцевал, поил, даже на руки сажал, а ты как будто и не замечаешь! Ты что, совсем меня не ревнуешь?
Или мне надо трахнуть ее перед твоими глазами, чтобы ты зашевелилась?!
Ааа… Я знаю, почему ты так себя ведешь. Потому что тебе все равно! И на меня тебе просто ПО–ХУЙ.
Я тут изворачиваюсь, обхаживаю эту дуру, а тебе просто похуй, где я, с кем… Да, и не говори, что это не так!!!
Я понял тебя, Лерочка. Ты никогда меня не любила. И вообще, ты никого не любишь и не замечаешь, кроме себя. Тебе вообще всё равно, кто рядом с тобой находится, кто тебя домой провожает, целует, кто сохнет по тебе, ты даже имён не помнишь.
Ну скажи, я не прав?! По–твоему, я глупый, да, я идиот, я ебаный псих, ну скажи?!! Чё молчишь?!?!
Ночь. Черное небо. Спящая тихая улица, на которой прошла вся жизнь и знаком каждый камешек. Белый фонарь и белые звезды, много звезд. Две черные тени – твоя, большая, и моя, почти в два раза меньше. Смешные у нас тени. А ветер слабый и теплый, как в июле.
Вот мы и пришли. Мой дом. Мой подъезд. Мой этаж.
– Лер… Лерочка… Маленькая моя, любимая… Я уйду в армию.
– …
– Выходи за меня замуж. Тогда я останусь с тобой, и никуда не уйду. Мы всегда будем вместе, я в Ростов уеду, буду работать, ты будешь учиться… Я тебя очень люблю и не могу без тебя, меня ломает, когда тебя нет рядом. Давай поженимся.
Ну что ты молчишь, зай?
А если ты не согласишься, то я уйду в армию, в спецназ, меня возьмут, а потом уеду в горячую точку и пусть меня убьют там, всё равно не смогу жить, зная, что с тобой засыпает и просыпается какой–нибудь мужик, какой–нибудь обдолбанный студент, а не я!
А рамкой от картины быть тяжело. Оправой к бриллианту быть очень тяжело.
Больно!
Забытое, дикое чувство, когда мурашки по коже, брови ползут вверх, а голос хриплый и удивленный.
Да, больно, больно!
Через меня проходят автострады, теплотрассы, железнодорожные стрелки, маршруты, линии электропередач, локальные сети и подземные переходы. Через меня проходят железные колеса, железные провода, железные трубы и железные шпильки.
Мне больно.
Остановите движение. Замрите. Перекройте каналы.
Я чувствую вас, всех вас. И это больно, невыносимо больно.
Меня нет.
Вместо меня – арка моста, дверь, дорожный знак, лифт, ступеньки, светофор.
Остановитесь же. Дайте мне отдохнуть хотя бы секунду. Секунды тишины и покоя мне бы хватило еще на одну жизнь. А сейчас вместо меня – ветер в лобовое стекло, и разве вы не слышите, как это больно, как же это больно!
На небе, которое придумал ты, звезды, которые придумал ты.
Страхи, твои страхи отвернулись от тебя и стали стеной, плечом к плечу. На защиту твоего мира.
Мечты, твои тонкие мечты с зелеными глазами и волосами цвета меда улыбаются тебе и жмурятся от света солнца, которое ты забыл придумать.
Ты царь. Ты бог. Всё здесь так, как хочешь ты. Как смог сделать ты.
И земля под вечной луной, тобою придуманной, твоя, от начала и до начала.
Но ты на ней не один. Ты идешь за синей тенью по хрустальной лестнице, но ступени рассыпаются под твоими ногами, и один шаг, всё время отстаешь на один шаг от нее, имя которой – любовь, а, может, смерть...
Один шаг и осколки под ногами, силуэт и вперед, только вперед – твоя жизнь.
Меч по траве, слезы внутрь, в спины, и ты прав, о Господи, как же ты прав... И я не знаю, что такое хорошо, что такое плохо, потому что я знаю тебя, и я была здесь.
Твой мир. Ты видел страх только со спины, мечту – только лицо, смерть – только тенью, а любовь... Видел. Побоялся.
Мир нужно было менять. Никого, никого... Развороченные души, забытые слова, и мир сужается до размеров экрана, до размеров пачки сигарет, до размеров скамейки в спящем чужом дворе...
И всё, до чего ни дотронься, разлетается хрустальной пылью.
Струны – ты чувствуешь силу каждой струны.
Ведь силу ты тоже видел только с одной стороны.
Односторонняя жизнь.
Твой мир.
Я не трону в нем ничего. Храни его. Или разбей вдребезги. Решай сам.
Осторожнее, тут глубоко. Ты плохо плаваешь. Утонешь.
– Такое ощущение, что ты проваливаешься через меня. Отпусти
– Не отпущу. Не уходи
...
– Блин
– Что?
– Я забыла, как тебя зовут...
Ну вот. Как всегда.
– Сергей
– Да, точно. Извини, Сережа
– Ничего. Я не хочу, чтобы ты уходила
...
– Да отпусти же меня!
– Не уходи
– Это единственный способ меня удержать?
– Да
Вот тут ты не прав, дружище. Есть еще один способ, и ты чувствуешь его. Инстинктивно. Жаль, не осознаёшь. Ты ведь нащупал, но почему–то не догадался. Не умеешь ты слушать. Даже собственные мысли. И кому из нас 25 лет, я не пойму?
– Ты весь дрожишь
– Ты злишься на меня? Извини. Не знаю, что на меня нашло.
Знаешь. И я знаю.
– Не люблю я эти игры в сильных мужчин. Пока?
– Останься
– Саш, ну сколько можно
– Я Сергей
– Извини. Пока. Удачи тебе, Сережа.
Прости меня, если что не так. Если слишком жестоко.
Не знаю, почему именно ты. Мне так захотелось. Конечно, жаль твою девочку, она тебя так бережет ото всех. Может, и от меня получится? Ты боишься любить? Я тоже боюсь. Давай бояться вместе. Говоришь, желающих не находится? Да просто они тебе не доверяли. Я – доверяю тебе. Не растеряйся. К твоему сожалению? Радуйся! Я – к твоему счастью. Не растеряйся. Я могу спасти тебя. От самоуничтожения. Знаешь, мы еще можем все исправить. Вернуть все в точку отсчета и заново... Только вот смысла в этом не видим. Жаль. Жестокие самовлюбленные похожие люди. Ведь уже давно не любовь, а так... ты помнишь. Я не скажу тебе, что люблю, да и ты не спросишь. И будем ходить разными лабиринтами к одному выходу. Выход–то один. Нападай.
Сегодня мне было плохо. Сегодня – тоска по тебе. Так хотелось хотя бы чуть-чуть тебя. След. Тень. Эхо. Запах. Тянет к тебе. Перечитала наши логи. На 90 страницах)) Знаешь, с тобой можно говорить бесконечно. Так хочу тебе все рассказать. Если бы ты знал, Как много мне нужно тебе рассказать.… Потом перечитала твой дневник. Потом твои рассказы. Вспомнила твоё лицо, твои глаза, когда ты смотрел на меня. Твой голос, губы. Очень скучаю по тебе. Сейчас я удивляюсь самой себе…. Как я могла не разглядеть, не заметить? Как могла тебя оттолкнуть? По привычке…. Я думала, что ты обыкновенный. Я была жестока к тебе. Несерьезна. Не верила тебе. Смеялась. Как все. И ты тоже подумал обо мне, что я – как все.
Прости, прости….
Я боялась тебя тогда, боялась как опасность, потому что чувствовала твою силу, она больше моей, боялась, но теперь вижу, что ты не можешь причинить мне вреда. Не мог. Тогда. А сейчас? Не знаю, ведь я обидела тебя, как и все, и значит я, по твоей теории – быдло….
ПРОСТИ. Я ТАК ЖАЛЕЮ, ЧТО ПОТЕРЯЛА ТЕБЯ.
А сейчас меня ломает оттого, что я живу без ощущения тебя. Мне так нравилось тебя чувствовать. Ты был со мной, ты отдавал мне свою силу, неповторимую, особенную, тяжелую, волчью…. Они даже не подозревают, что ты такой. А сейчас ты оставил меня, и при встрече опускаешь глаза, доступ закрыт, и тебе больно, противно, неприятно встречать мой взгляд, потому что я ТАКАЯ ЖЕ, КАК ОНИ. И говоришь ты уже не мне, не для меня, а в пустоту. А раньше даже твоё «Привет…» для меня звучало особенно. Теперь – так же, как и для всех. Хочу сказать тебе «прости», но зачем-то бросаю в твои затравленные глаза равнодушие. Не верь мне. Молчу. И ты молчишь. Ты никогда не спрашивал меня, почему я молчу, как это спрашивают все. Услышь меня. В голове только ты. Твои слова. Недооцененные. Пропущенные.
Прости!
Мне плохо без тебя.
Ты – не просто удивительный, чудесный человек.
Не просто псих, похожий на мою тень.
Ты – больше. Ты – целый мир, и я так хочу быть в нем, жить им и для него! Для тебя….
Я недостойна. Я вычеркнута, отрезана, осталась еще одним шрамом на тебе, почти забыта и смешана с толпой.
Я была неправа. Я ошиблась. Я жестокая. Я глупая. Принципиальная. Пустая. Злая. Прости меня! Прости, пожалуйста!
Мне стыдно за то, что я была с тобой такой. Играла с тобой.
Прости.
Мне очень тебя не хватает. Я думаю о тебе каждую минуту. Если не хочешь больше пускать меня в себя, то просто отпусти меня, чтобы и у меня всё зачеркнулось. Мне так трудно жить, зная, что я обидела тебя. Разочаровала.
Прости!
Ты много значишь для меня. Я не знаю что делать…. Не поверишь, я сейчас пишу, а у меня слезы по щекам. Я – без тебя. Я боюсь без тебя. И за тебя без меня боюсь. За нас, а от нас остался только лог на 90 страниц, твои ночи в потолок и моя улыбка острым ножом. Я всё уничтожила.
ПРОСТИ!!!
Верни меня! Ты – единственный человек на земле, которому я доверяю. Только сейчас понимаю, что доверяю….
«Привет», - мне, как всем.
«Привет!», - тебе, как ТЕБЕ, только тебе…
Чувствуешь. Опускаешь глаза. Неприятно….
Прости!!!! Прости, прости, прости меня!!!!...
Смотришь куда угодно, только бы не на меня. Я – на твои ресницы, чувствую, что хочешь убежать, отвожу в сторону. Не верь тому, что видишь, это ведь совсем не я.
Прости….
Я слабая, гордая, да еще и дура….
Нужно всё тебе рассказать!..
Молчишь мне. И я тебе молчу. Зачеркнул меня. Перешагнул. Как препятствие. Справился.
…А слез больше нет. Только соленые дорожки прожигают кожу.
Прости.
Вернись. Услышь….
Наверное, вы, мои милые случайные читатели, подумаете, что речь идет об обычной неразделенной любви?
Нет. Это не так.
Потому что и я, и он, этот человек, понимаем значение слова «любовь», слишком хорошо понимаем, боимся его…. Да и вообще, не любовь это. Это было просто чувство удовольствия, наслаждения оттого, что упала, ушла, улетела в него, от нашего маленького мира, который я берегла и боялась показывать людям. Мне было так Хорошо вдвоем с ним, я находила в нем то, что мне было нужно от остального мира. Бесполезного для меня.
Я разрушила. Не заметила….
И это чувство не было неразделенным, как раз наоборот, пополам – ему и мне, но только он спрятал, выкинул, сжег, а я не могу. Мне ни с кем не было так спокойно за последние несколько лет, как с ним. Свои раны я могла показать только ему, и это были бы уже не мои, а наши, наши с ним общие… Мне нужен только он.
Ты стоишь своих откровений,
Я верю, что тоже стою,
Ты – гений, я тоже гений,
И если ты ищешь, значит, нас двое…
Больно бывает не только от боли,
Страшно бывает не только за совесть,
Странно – опять не хватило воли,
Я множу окурки, ты пишешь повесть….
А ты, дорогая…
Хотела боли? Получай!
Хотела восхищаться? Получай!
Хотела научиться плакать? Получай!
Хотела, чтобы тебя оттолкнули? Получай!
Подавись!
Живи и мучайся от собственной глупости.
Моя девочка, держась за мою обхватанную обеими ее руками шею, вдруг открывает глаза и тихо шепчет:
- … ты хороший… я… почти люблю тебя», -
Мой мозг тут же ищет обходные пути для избежания сильной гетеросексуальной привязанности и посредством базового устройства вывода сообщает:
- Знаю, прелесть моя. Но, думаю, тебе стоит все-таки подумать перед тем, как говорить это.
- Нет… Я уже подумала… хочу, чтобы мы были вместе.
«Блять, ну какого ж хуя!» - проносится в моей голове коротенькая мысль.
Лучшая защита – это нападение. И я не могу лишить тебя права на защиту. Но ты не нападаешь, а наоборот, отводишь взгляд и бежишь, и больше всего меня пугает именно это. Может, это новый способ нападения, придуманный специально для меня и рассчитанный только на меня? А может, и нет ничего. И всё это я придумала. И тогда, с тобой тоже не я была. И не ты был со мной. Может быть.
Но всё равно – взглядом за плечи осторожно, и мимо глаз, взаимно, и кричащей тишиной – память. О том, чего, возможно и не было.