На желаемой работе пройдены все возможные этапы собеседований, сказали ждать, жду-жду, тянусь этой ниточкой ожидания, оно из меня тянет, вся жизнь сейчас ожидание.
В Москве началась настоящая зима, я не люблю белый, не люблю холод, не люблю снег и скользкие тротуары. Приближение нового года не воодушевляет, как обычно, нет места для чувства уюта, нет абсолютно ощущения дома, совместного быта, вообще нет ощущения быта. Скучаю по старой квартире.
И вообще непонятно о ком скучаю.
Ночью холодно и хочется спать в теплых руках, этих рук нет, искать кого-то, чтобы приезжать спать и чтобы зиму пережить, кажется низким поступком.
Не хватает сил на аспирантуру, есть идеи, есть находки - а вот сил и собранности на это нет.
Что меня радует?
Радуют книжки. Дома очень плохой интернет, поэтому я снова много читаю.
Радует, что чудесный университетский друг позвал помогать в свой предвыборный штаб, и там собрались лучшие из нашей бывшей команды, и будто бы все как раньше. И все такие классные. Находиться среди единомышленников очень круто.
Радует дневной свет, застаю его 10 минут в день, когда иду утром к метро. Пока еще светло по утрам.
Вроде бы и все. Остальное как-то фоном проносится мимо и не трогает.
Скучаю по себе летней, счастливой, влюбленной в мир и в каждого из людей.
Скучаю по близости с людьми, стремительно отдаляюсь даже от самых близких друзей, не знаю, что делать, не знаю, что открыть в себе, чтобы приблизиться обратно. Там ничего нет.
По йоге скучаю. Пока нет денег на йогу.
По родителям скучаю, но скорее даже не по нынешним, а по тем, когда они были здоровыми и сильными, и были интересны друг другу, и жить им тоже было интересно.

Какая-то общая заклеванность и подвешенность.

Дайримагия штука серьезная, после того собеседования я ждала почти 2 недели, и вот меня пригласили на финальное собеседование, и завтра я на него иду.
Очень жду и надеюсь, что меня пригласят на работу. И очень эту работу хочу.

переехала в общагу, личное пространство можно посчитать сантиметрами, проспект мира похож на невский, промоутер возле метро каждое утро говорит мне: "доброе утро! хорошего вам дня!".
опять экзамены.
у родителей долги, болезни, выживание.
у меня, наверное, тоже выживание сейчас.
опять никого рядом не осталось.
другая москва, черная, злая, промзоны и азиаты.
приезжала маша, даже с ней я замерзший кусок.
впереди черный ледяной космос московской зимы.
зима будет долгой.
мне пока что легко, я в зимнем режиме, а зима еще не началась.

не хожу на тренировки уже месяц.
почему. не знаю.

вырастить бы на себе кокон.
сделать бы в нем собственный дом, собственный мир.
уже, наверное, растет.

Сегодня собеседование, и мне нужна дайримагия, потому что очень, ОЧЕНЬ хочу эту работу.

запись создана: 05.11.2015 в 10:45

еще слишком мало времени произошло для рефлексии произошедшего за последнюю неделю.

из ясного: приезжала маша, и мы гуляли с ником по чистым, и где-то еще ходили и молчали, и жили у вани. и было так невозможно уютно и просто.
никому ничего друг от друга не нужно.
было так свободно.

на этой неделе переезд, люблю переезды. в район, в котором раньше вообще никогда не была. ок, хорошо.
нашла паспорт, который, казалось, еще в сентябре потеряла.
сдала кандидатские минимумы.
позвали на работу, о которой третий год мечтаю, и ради которой поступала в аспирантуру.
делаю тестовое задание, влюбилась в него. один кейс слаще другого, неужели вся работа будет такой, господи, это просто сказка.
чувствовать ночью сквозь сон, как рядом лежащий обнимает сзади и целует за ухом, классно.
вокруг много друзей, людей, которые готовы прийти на помощь.
этой осенью часто бывало, что нет денег на еду. и иногда бывало, что негде ночевать.
было весело. как нырять.
неделю не хожу на тренировки из-за кашля, от нагрузки кружится голова, ломит все тело, не могу правильно дышать, срываюсь в кашель.
тренер подбегает, ругается, делает какой-то хитрый точечный массаж, становится лучше.
классный он. огромный лысый дядька под сорок, харизматичный, яркий, шумный. совсем прозрачный, черно-бездонный. буддисты, блин.

сложная осень. не такая, как всегда.
впереди совсем темные времена.

нихуя не умею принимать любовь, восхищение, вообще не умею близость. верю людям, верю, что это искренне, но закрываюсь, сжимаюсь, убегаю. грущу потом. вообще не понимаю на каком языке они ко мне, как на нем разговаривать, что с этим делать. физически плохо, когда кто-то даже с добрыми намерениями входит в круг, нарисованный вокруг меня.
удается сбегать из него, может, на секунды.
очень сильные люди вытаскивают к себе.
тогда мне счастливо с ними и с собой, но это секунды, секунды, может, три или пять за полгода, когда мне не было страшно.

мне так хочется на это отвечать, так хочется верить по-настоящему, что это правда обо мне, мое, для меня.

тотальная несвобода от себя.
и иллюзия принятия себя.
нихуя, нихуя я не приняла и нихуя не выбралась.
нихуя не получается.
люди, о которых я мечтала, становятся добрыми приятелями на расстоянии моей вытянутой руки.
и я не знаю как блядь что делать чтобы хоть кто-то, ну посмотрите мне в глаза, в них же видно все.

и так привыкла к этому.
нихуя не могу в себе сломать, все каменное.
не думаю, что кто-то сможет меня спасти от этого, и не понимаю, что с этим делать самостоятельно.

вот человек, полгода назад я думала: господи, неужели когда-то увижу его вживую, неужели он существует на самом деле.
вчера его голова на моих коленях и он поет мне песни, и можно его трогать и говорить когда захочу и что захочу, мне вообще всё можно.
а дальше стена, мне безумно жаль, что все так и останется.
судьба дарит мне восхитительных людей, а я наблюдаю за ними и за тем, как они уходят.

грязно во мне. и тесно.

Момент, когда сложно относиться к себе хорошо, сложно себя простить.
Врач говорит, что есть фиброз мышц, причем не только мышц спины (замена мышечной ткани соединительной). О восстановлении подвижности спины пока не идет и речи, нужно работать с фиброзом мышц стоп, бедер. Сколиоз никак не убрать, никогда не исправить, и пока нет смысла с ним работать (фиброз всех мышц, которые крепятся к ребрам и позвоночнику).
Не могу не ругать себя за то, что была так невнимательна к себе.

Чувствую, что я бесконечно далеко. В том числе далека от возможности доверять своим представлениям и ощущениям. И далеко от того, чтобы быть такой, какой я могла бы быть.
И опять этот страх "тело-тюрьма".
Хреново. И грустно.

Одним из качеств цветка является смелость.
Цветок беззащитен, и, несмотря на это, он открывается и отдает свою красоту, свой запах. Все, что у него есть.

Хочется быть смелой и открываться, хочется доверять миру. Только так можно проявиться. Я учусь.
В йоге, да и не только, есть принцип, который называется ахимса. Ахимса означает ненасилие, непричинение вреда себе и другим. Отсутствие враждебности.
Как же меняется мир, если перестать причинять вред себе, если привычные действия анализировать на предмет того, вредят ли они мне.
Я пыталась разобраться, откуда это бывает у меня: желание себя пожалеть, уколоть, заслонить что-то. Желание выжать из себя запредельное.
Все эго, ребят. Черная дыра, ненасытное эго. Никогда не успокоится. Всегда мало.
От примитивного физического - сделать упражнение через боль, на силе воли; до бытового - дожать проект, выглядеть милой и всем нравиться. Ну вы сами знаете.
Откуда в нас эти требования к себе, которые нас сжирают, откуда самомнения, кто гам ставит эти задачи и идеалы?
Да блин. От высокого самомнения. Эго. И больше ничего.
На самом-то деле всем похуй, какого размера у тебя мускулы, насколько хорош твой проект.
В это трудно поверить, но всем на самом деле похуй. Всем похуй, какие цели ты себе поставил. Ты ничего не должен этому миру. Ты не должен быть кем-то.
И всю эту колею, которая нас потом гноит, мы строим себе сами.
Мы ничего себе не должны. Мы неисчерпаемы. Мы не знаем себя, мы знаем только о наших представлениях о себе. Все это налипшее, привычное - жрет нашу свободу, наши силы, возможности, все остальное насилие.
Но это нам так нужно - внимание, ресурсы, надежда, что кто-то, может быть, решит мои проблемы за меня, кто-то, может быть знает, как лучше прожить мою жизнь.
Мы загоняем себя в эти рамки и тогда у нас появляются силы, и мы бежим от монстров, которых сами же вырастили. Мы бежим от страха, от ненависти к ним, от ненависти к себе неуспешному, нелюбимому, нестройному.
Недавно пообещала Маше больше никогда не заниматься самобичеванием и не кормить демона чсв собой.
Пока что это легко.
Перестать ждать от себя результатов и размечать свою жизнь под линейку. Изменения придут, старые паттерны лопнут, как перезревшая кожица на фруктах, когда мы их проживем. Если же пока они не лопаются и не исчезают, значит, мы просто не готовы к этому, значит, еще не время, не выросли, не созрели. Изменения происходят сами собой, когда мы к ним готовы, и это вовсе не результат волочения себя за шиворот через злость и тошноту.
Любить себя. Помните, как Ленечка Федоров пел: я столько падал, столько же вставал. Вспомните, сколько раз нам приходилось трудно в жизни - мы все это преодолели, прожили. Встали на ноги и пошли дальше.

Давать себе шанс, ничего не ожидая. Исследовать себя. Не бояться пустоты внутри себя. Не вредить себе.
На спмом деле если в страхе, злости разделять эмоцию и предмет - вот эмоция, она внутри, она сочится твоей энергией, а вот то, чего ты боишься, или то, что тебя злит - оно внешнее, не всегда материальное. Можно пробовать просто отметать переставать фокусироваться на предмете, а больше внимания уделять эмоции - это сильная, яркая энергия, и она сама по себе нейтральна, просто мы наполнили ее предметом и своим отношением. Но вот самое живое в ней - бери эту энергию и пользуй, она нейтральна, в ней только твои силы и больше ничего. Отделяется, как мясо от кости. У меня иногда получается. Занятно.

Я в основном так же скитаюсь в темноте и натыкаюсь на углы, как и все. Иногда это очень страшно, иногда от страха не пошевелиться. Но иногда мне протягивают руки, иногда где-то мигает маяк, иногда приходит теплый ветер, иногда какие-то силы помогают мне добраться куда-то за границы собственного 40-ваттного прямоугольного мирка.
И кажется, что вся эта темнота вокруг нейтральна. В ней ничего. И если ей доверять, то она будет нести на руках и беречь.
И ни остается ничего, кроме благодарности. Себе и Всему.

разя здесь не ради надменного бетона
в черно-оранжевых лоскутах
которым ты гордишься словно своей победой
зависший шар над потолком проспекта
все чего мы ждали от лета
я верил
ты держишь слово
нажимая дверные ручки билетов
с не бойся обжигаться
ты должен быть теплой сталью
своей историей красоты
нащупанным счастьем вне сравнений
мы два разных течения одной воды
на длинном спуске под землю
только слишком эндорфин
из ткани простой
выход избегать логика рваного пазла
держу у сердца красный рукав
всегда провожаю дважды
пока
из всех возможных
видны лишь кольца скоростных шоссе
4:28 дождь
чайки едва различимы
женщины капали
в глаза
белладонну
чтобы казаться
загадочными
а становились
слепыми.

дваона так боялась этого,
что отрицая
всюду находила
и если бы это наконец
случилось, она бы
почувствовала облегчение

трия искал себя везде где только мог
но сходит с ума каждый второй пилот
внезапно лишившись неба
соткан
не из тех производных
вдруг став неспокойным
сгорбившись брел по экватору
ведомый своей нехваткой
и наблюдал периферийным зрением как нелепо двигается кадык
как сходятся звуковые волны
среди перешептывания зрачков
в углах верлиброванных комнат
и как лишенные смысла тонут эсминцы
забывая себя в половодье
как сытые животные теряют свой страх
и дают брать себя на руки
я наблюдал
как величие обретало предметность
а красота растворялась не имея аналогов
под сотни криков оргазмов люди перерождались
как словарный запас истощался возвращая к началу
и как становились одиночками на забитых битком площадях
я наблюдал
звездопады в отражениях глаз и приступы паники птиц в грозу
томление альпинистов под завалами снега
точно знавших что их не спасут
я наблюдал
как южные письма не доходили до адресатов
теряясь в холеной вьюге
в которой любой поступок казался правильным
но вел в пропасть, ведь так было задумано
и пораженный, дырявыми буднями
и рассыпными рабочими
перфекционист во мне молча ворочался
в невесомом гробу
из биоцифровой ткани
но метроном сердца ударами по крышке
всеми портами,
не выдержав
вдруг застучал.

четырекакая разница в каком городе жить
если не выходить из дому
озарения вроде тех с которыми просыпаешься
когда холсты заставляют чувствовать себя живым
бог говорит с тобой через фамилии футболистов
чувствуя кожей на расстоянии огни вдалеке
тонут клубки курски, и это умное размытие
все как они умеют - таблетки и цветы, шумные когда много
двигаются, и листья: боль это история
квадрокоптеры кружат над памятником в споре
что ты чувствовал в 1922-м?
окна выходят в колени и
если бармен тебя слышит значит ты существуешь
танцуй же под музыку из кейгенов
но весь этот год, да что там, все это время
расхаживая по комнате и проговаривая вслух
имена предметов, повторял слова
казавшиеся близкими будто боясь забыть
самое страшное быть успокоенным
пускай обои рисунки эшера
пускай гудки тревожное с зябким
пускай откашлянные лица в мраморе станций
вечер проведенный под впечатлением оставил
тишину шепчущую сигналами в бреши
многособытийного полотна утренними зайцами губ:
воображение это наше последнее убежище
будь более позитивным говорит улыбаясь молодой венеролог
будь молод, будь молод.

пятьпока не наступит
рассвет скатерть
черного цвета не существует
синий вовлекает в обман
так спят электрические скаты
так достает до носа стрелой
машинист крана
суббота
закончилась в пятницу
я соткан
из отмерших ран
на рассвете безумной восемнадцатилетней
которая только и умеет что
хранить
сотни
чужих
тайн

Я пробую акройогу, и это невероятная штука. Если раньше на какие-то позы мне нужно было решаться неделями, месяцами, то в акро это просто берется и делается. Без доверия себе и партнеру ничего не получится, совсем, поэтому остается только довериться телу и не бояться.
Безумно страшно было в базовых, легких позах типа "трон", стул", где от меня (флаера) вообще ничего не было нужно, только сидеть на стопах "базы", пока он меня поднимает. Это был какой-то необъяснимый страх, меня трясло. Но я сделала. Несколько раз.
Я поняла, откуда это. Страшно упасть назад, мы делали без страховки.
Падала головой назад десятки, если не сотни раз, с самого раннего детства. В детстве был эписиндром, и каждый раз головой назад, и потом, и потом еще несколько падений на льду, я уже взрослая была. И это ноющее ощущение жидкости под черепом, сразу после сотрясения, я его ни с чем не спутаю и никогда не забуду, столько раз было.
И вот я сижу на стопах вытянутых ног патнера, прямо сижу, никуда не падаю, никто меня не держит. И понимаю, что весь этот страх, который меч колотил минуту назад, расщепляется, распадается на кусочки, на черепки.
И что я летаю, полтора часа занятия я почти не касаюсь ногами земли.

Я отошла от йоги Айенгара, потому что она перестала меня вдохновлять, потому что было мало, я сейчас понимаю, и из-за этого не хватало времени, мотивации, вот это все. Не было продвижения в практике. Чувствовала себя трудолюбивым муравьишкой.
В понедельник я пришла в московский аштанга йога центр, старейший по аштанге в москве, в подвале жилого дома на новокузнецкой. Там тесно, там немодно, там нет маркетинга, но классы переполнены, но это, наверное, самый уважаемый аштанга центр в москве.
Аштанги я всегда боялась, потому что она динамичная, силовая, потому что это не потягушки на коврике, и надо въебывать, без минуты отдыха, а ведь я такая неспортивная, негнущаяся, и, скорее всего, буду слабее всех в любой группе.
Я позанималась, и меня вшиырило. Была мокрая уже через 10 минут после начала, на третьем круге сурья намаскар. Сделала больше, чем представляла. Делала то, что не делала раньше никогда.
Впервые мне удалось хотя бы издалека почувствовать, что такое поток. Как важно менять позы на вдохе-выдохе, как это держит, как это разжигает внутри огонь. Это потрясающе.
На второе занятие было страшно идти, потому что, во-первых, мышцы болели нещадно, и за двое суток у меня так и не хватило мужества их размять. А во-вторых...
Я начинаю понимать, что каждая практика - это 1) отказ от представлений о себе ("я так не смогу, я это не делаю", "это точно легко, сделаю 30 раз"); ничего о себе не думать, просто слушать тело; 2) шаг в неизвестное - во время практики ты, скорее всего, доберешься туда, куда раньше не добирался (и я сейчас не про ноги за ушами, это нечто большее, чем просто физиология. Это разговор с собой, очень откровенный и честный, и только от меня зависит, будет ли он доброжелательным и полезным.
Вчера стояла перед подъездом и не решалась войти несколько минут. Летят какие-то блоки, что-то происходит.
Я получаю огромное удовольствие от процесса. Я хочу заниматься бесконечно.
Мой препод врач по образованию и много лет работал врачом, мне с ним очень безопасно. И он останавливает меня в моей жадности продвижения. Это очень хорошо.

Отступает страх заточения внутри собственного тела, в этом неподвижном позвоночнике, в застывших суставах, в натянутых, как струны, мышцах. Это все было в детстве. Но детство кончилось, Лера. Все прошло. Расстанься уже с этим ощущением, ведь сковывает тебя, в первую очередь, оно.
Ты все сможешь.