он говорит: мне с ними плохо, со всеми, я не хочу их видеть. никого не хочу видеть!
он берет мои ладони, утыкается в них, замирает и долго молчит так, дышит в меня, целует пальцы, запястья.
не_дышит мне в шею.
и я снова обнимаю его за плечи, и снова рук не хватает, и снова глаза закрываются сами собой, и мне нельзя молчать и падать в него.
и я несу обычную чушь, а он улыбается мне в шею.
наверное, первый раз за этот день, бешеный, адский день, он улыбается в меня.
такой большой и беззащитный медведь.
меня коробит от нежности. мне просто плохо от нее.
придушила бы лично каждую суку, от которой он так устает.
каждую, которой приходится говорить хоть одно лишнее слово.
каждую, кто сидит у него на шее, свесив ножки.
каждую, которая вампиряет по-черному, пользуясь его прошлыми долгами.
мне так жалко его, что комок в горле.
говорит: моя маленькая глупенькая девочка. моя лерочка. люблю тебя.
я, конечно, здесь замолкаю.
всё, всё.
много ли нужно?
он звонит ночью, как раньше, чтобы рассказать ерунду, а потом скомканно сказать "спокойной ночи" и разорвать мои совсем свежие швы где-то внутри меня.
все разлетается опять.
и опять, завтра он уедет, а у меня уже такое чувство, что у меня нет половины тела, большей половины, а моя половина - это ветер и кровь в целлофановом пакете, и больше ничего.

я не хочу писать о нем, у меня столько всего происходит за день того, что хочу написать, а пишу только о нем.
клинит.